Более 10 лет российская экономика пребывает в стагнации — средние темпы роста не превышают 1% в год, отрыв от развитых стран растет, развивающиеся страны обгоняют. Даже в эпоху застоя 80-х гг. XX в. экономика страны росла быстрее — примерно на 1,6% в год, согласно современным расчетам. Выбрав «стабильность», перераспределительную модель роста и изоляционизм, Россия может столкнуться с большими рисками, предупреждают экономисты в докладе «Застой-2: последствия, риски и альтернативы для российской экономики» фонда «Либеральная миссия» и предлагают свои варианты выхода из десятилетнего застоя. Но, «судя по всему, у власти нет реального спроса на ускорение экономического роста, если понимать под спросом не общее желание что-то иметь, а готовность за это заплатить (в широком смысле)», — пишет руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич: рисковать власти не готовы, «а высший приоритет имеет минимизация макроэкономических рисков как потенциального источника общей дестабилизации».
Как отставала Россия
За 2009–2019 гг. в среднем экономика росла на 1%, а за 2014–2019 гг. выросла всего на 0,8%. Это гораздо меньше, чем в странах с тем же уровнем развития. Так, страны с доходом выше среднего за 11 лет росли на 4,6%, а за пять лет — на 4%. Россия росла медленнее даже развитых стран. По уровню ВВП на душу населения, рассчитанному по паритету покупательной способности, за 10 лет Россия пропустила вперед шесть стран, в том числе Литву, Панаму, Румынию и Сейшелы. Ближайший торговый партнер России — Казахстан — почти догнал ее.
Пока власти сосредоточились на поддержании стабильности, экономика попадала из одной ловушки в другую. Сначала чередовались периоды спада и невысокого роста, и с каждой новой фазой такого цикла ресурсов становилось все меньше. А затем страна оказалась в «ловушке среднего дохода»: докризисные источники роста — низкая база, недозагруженные мощности, быстрый рост цен на нефть — были исчерпаны еще к началу кризиса 2008 г. Они уже не помогали экономике расти а, наоборот, начали тормозить ее. Посткризисное восстановление закончилось в 2012 г., и уже тогда была нужна новая модель роста, вспоминает профессор Science Po Сергей Гуриев. Но вместе этого власти перешли к перераспределению ресурсов, отмечает главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова:
- перераспределение в пользу экспорта: пока экономика растет медленно, а инвестиции сокращаются, экспорт продолжает расти;
- перераспределение доходов населения: доходы от предпринимательской деятельности и собственности падают, а наемных работников крупного бизнеса и госсектора, наоборот, растут (в кризис 2020 г. проблема только усугубилась);
- перераспределение инвестиционных ресурсов. Если в 2000–2011 гг. на один регион с падающими инвестициями в среднем приходилось 15 регионов, где инвестиции росли, с 2013 г. на один такой регион приходится только два региона с растущими вложениями.
С одной стороны, такая модель устойчива — доля прибыли в экономике сохраняется на уровне 40%, а трудовых доходов — около 47%. Рост доли трудовых ресурсов невыгоден бизнесу, как и иностранных инвестиций, — он может повысить стоимость труда, рассуждает Орлова. К тому же более высокий уровень инвестиций, требующий повышения квалификации работников, может увеличить безработицу и стать социальной проблемой, которой правительство хотело бы избежать.
В итоге власти извлекают максимум доходов из сырьевого экспорта, на базе этих доходов формируют финансовую подушку, а экономика не растет. Основной риск для России — это постепенное увеличение отставания по ВВП на душу населения — с 60% до 40–50% от уровня развитых стран (данные ОЭСР, по паритету покупательной способности), пишет профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Олег Ицхоки: «Это огромная потеря в потенциальном благосостоянии для населения России, а также риск никогда не вернуть упущенные возможности».
Еще одна проблема затянувшейся стагнации — это «уверенность в завтрашнем дне»: постоянные ожидания позитивных изменений приводят к тому, что люди не тратят деньги, бизнес не инвестирует прибыль, бесконечно откладывая на черный день.– Владимир Гимпельсон
Но находиться в таком состоянии экономика больше не может, а на горизонте более 10 лет стагнация может стать едва ли не главным источником социальных и экономических проблем, предупреждает Гурвич. Немало угроз и для самой стабильности:
- риски долгосрочного падения цен на нефть и сокращения доходов от экспорта сырья на 25–30%;
- демографические риски — сокращение количества молодых и образованных работников, а также общего числа занятых в экономике. Только пандемия (дополнительная смертность и потеря рабочих мест тех, кто болел вирусом) снизит уровень реального ВВП в 2021 г. на 0,2–0,9%, оценивали аналитики АКРА. При этом демографический след пандемии уменьшится только к 2030 г., но не сойдет на нет и через 15 лет после ее окончания, предупреждали они;
- «черные лебеди», например накопленный эффект от уже введенных санкций, риски новых, кризисы и проч.
Что делать?
Простых решений нет. Ускорение роста — серьезная политическая задача, не решаемая ни выделением денег на госинвестиции, ни смягчением денежной политики, ни использованием «проектного подхода», предупреждает Гурвич. Такие меры могут принести пользу, но не компенсируют отсутствие механизмов роста. Экономическая проблема России — не выбор на развилках, проблема в том, что нет никакого движения по дороге, на которой развилки могли бы вообще встретиться, пишет профессор Чикагского университета Константин Сонин.
Есть две модели выхода из стагнации — европейская (наличие институтов при доступе к европейским рынкам) и азиатская (рост за счет активного экспорта), указывает Сонин. России в чистом виде не подходит ни один из сценариев, но можно использовать географическое преимущество близости к Европе и Азии, а также недорогой, но квалифицированный труд. Однако для этого нужно расширять участие в глобальных цепочках стоимости и главное — переходить к политике открытости экономики, как это делали Южная Корея и Китай. А параллельно проводить реформы:
- сокращать госсектор;
- отказываться от искусственной поддержки неэффективных компаний ради сохранения занятости;
- создавать условия для активного перераспределения трудовых ресурсов;
- заимствовать новые технологии и привлекать иностранные инвестиции;
- искать скрытые сравнительные преимущества, советует Ицхоки: например, альтернативные источники энергии.
Иначе экономике будет сложно избежать нового структурного кризиса и войти в новую технологическую эру с более высоким потенциалом развития, заключают авторы доклада.
