Когда в феврале пошли разговоры о возможной войне с Украиной, из-за небольшой личной «спецоперации» с администрацией я ездил в ШИЗО «через матрас». То есть меня выпускали в лагерь, а на следующей дисциплинарной комиссии (обычно на следующий же день), снова закрывали в изолятор. Поэтому времени мониторить события на свободе и настроений в лагере не было.
Единственное — помню, что воспринимал начало войны как что-то вполне вероятное, потому что в последние годы режим (в стране, а не в лагере) с космической скоростью терял связь с реальностью.
Несмотря на это, пока я находился в ШИЗО, внутри оставалась почти детская надежда, что, несмотря на все предпосылки, трагедии не произойдет. Затем, в последний день зимы, от меня отстали, выпустили в зону. И только потом, погрузившись в дебри новостей, узнал, что все-таки «началось».
В первые недели среди зеков война с Украиной была темой номер один.
Я оценил в полной мере, насколько хорошо работает телевизор в качестве промывателя мозгов. Многие, в том числе и грамотные, далеко не глупые арестанты в ура-патриотическом порыве обсуждали, что украинская авиация полностью уничтожена, что вот-вот возьмут Киев, постоянно слышались цитаты из новостей прокремлевских телеканалов. Среди легавых я тогда не слышал ни оценок, ни даже упоминаний о войне.
В эти дни в столовой произошла жаркая перепалка на тему войны. И кто-то из украинцев (их больше сотни в нашем лагере) в качестве протеста выкрикнул «Слава Украине!» Его быстро вычислили и закрыли в изолятор. Чтобы не дестабилизировал ситуацию в учреждении, я так понял.
Такие настроения раздражали не только украинцев, но и меня. Не укладывалось в голове: зеки понимают, что суды, поместившие их в неволю, — это логическое окончание цепочки «опергруппа-следователь-прокурор», в которой всё завязано на «палочной» системе раскрываемости. Но почему тогда этот сектор работы государственной машины рассматривается негативно, а другие совершенно не подвергаются осмыслению и критике?
Затем, начиная с момента, когда российские войска были выбиты с северо-востока Украины, возбуждение несколько спало. Многие недоумевали от этого «жеста доброй воли» (именно так это преподнесли в новостях), а некоторые с досадой стали говорить об «измене в рядах ВС РФ».
В это же время зеки стали рассказывать друг другу о случаях гибели на фронте их знакомого, близкого или родственника. Ценники на базовые продукты тоже регулярно подрастали. Война оказалась не такой радужной штукой, какой её рисовали пропагандисты из телевизора и прокремлевских Telegram-каналов.
В какой-то момент от войны уже устали, её обсуждение теперь ограничивалось репликами во время просмотра новостей. Единственный всплеск обсуждений пришёлся на слухи о возможности поступить на службу и пойти самим воевать в рядах то ли ЧВК, то ли регулярной армии. Тема мусолилась недолго, потом тоже затихла.
Но затихла она ровно до того момента, когда стало известно, что вербовщики действительно ведут набор из среды заключённых. Многие примеряли «на себя» такую возможность, но быстро отказались, поняв, что «досидеть пятак» безопаснее и надёжнее, чем быть помилованным через полгода участия в боевых действиях.
Но до сих пор, конечно, есть арестанты, которые вслух заявляют, что они пойдут воевать. «Лучше пан или пропал, чем гнить тут еще 8/10/15 (у каждого свой остаток срока) лет», — говорят они.
